Владимир Резник почти 10 лет играет Николая Гоголя, из них пять — в ресторанном комплексе ”Вечера на хуторе близ Диканьки” на хуторе Прони.
Встречаемся с Резником в Диканьском доме культуры, где он работает руководителем мужского эстрадного ансамбля.
— Отопление выключено, Дом культуры работает полдня, — говорит. — У нас был театр миниатюр, исполняли сценки. Сначала я играл Вакулу в ”Вечерах на хуторе близ Диканьки”. Потом дьяка. А потом руководитель говорит: нужно, чтобы Гоголь пару слов сказал. А у меня усы же, да и похожий. Заказали в Полтаве парик, костюм пошили.
Владимир достает из пакета черный шелковый бант, завязывает его на шее. Вытягивает цилиндр и парик каштанового цвета под каре. Подходит к зеркалу, одевает его, поправляет.
— Костюм Гоголя у нас один на район. Его берут все, когда нужно где-то сыграть такого персонажа. Однажды сбрил усы, так мне сказали отрастить как можно быстрее. У меня рост — 183 сантиметра, а Гоголь был на 30 сантиметров ниже. Можно списать на то, что за 200 лет немного подрос, — шутит.
На хутор Прони актера вызывают, когда приезжают почтенные гости, иностранные делегации или туристы. События повести ”Вечера на хуторе близ Диканьки” происходили именно здесь.
За выступление на Пронях мужчине дают 20–30 грн.
— Гости часто расспрашивают, действительно ли у нас ведьмы летают, какая-то чертовщина происходит. Может, оно что-то и есть. Год тому назад японцы были в Полтаве, хотели приехать в Диканьку. Были у них какие-то приборы. Позвонили и сказали, что у нас плохая энергетика. И не приехали.
Владимир говорит, что все приключения случаются в основном с людьми, которые злоупотребляют спиртным:
— Рассказывают, один мужчина засиделся в гостях, выпил. Начинает идти домой, но оказывается не дома, а в другом месте. Начинает опять идти, но снова выходит на то место. По кругу ходил до утра. Еще говорят, глазливые люди есть, порчу могут навести.
— Когда поздно прихожу, жена жалуется. Говорит, снова кого-то развлекал. Теща нормально относится к моему занятию. А тесть, бывает, ворчит: ”Опять побежал, разве дома работы нет”. Ему помощник в хозяйстве нужен. А у меня работа такая. В 1990-х, когда было трудно, в селе подзаработать негде было, пел в церковном хоре, ходил по похоронам, работал в огороде. Платили тогда немного — 3–5 гривен, на три буханки хватало. Сейчас по воскресеньям в церкви пою на службе, больше для души. Иногда батюшка может что-то дать.